"Я расскажу тебе одну историю, Таелан", - молвил Александрос. - "Когда Дарион родился, он не кричал и не двигался. В панике я побежал к ручью, который бежал у нашего дома. Я опустил его в холодную воду, и к моему облегчению, к величайшему счастью, он начал шевелиться. И тогда он заплакал... Звук его плача казался самой прекрасной песней из всех слышанных мною. Я побежал домой, чтобы обрадовать жену вестью о том, что наш ребенок жив... Но увидел, что сама Елена уже не жива. Когда я смотрю в глаза Дариона, я вижу свою Елену. И потерять его для меня - все равно, что вновь потерять ее, и я не могу этого допустить. И пока живет Дарион - в нем живет частичка Елены. Может это и не слишком разумно... Но это то, что я чувствую".

Поутру часть рыцарей собралась в центре лагеря, чтобы обсудить дальнейшие планы по искорению Плети в Чумных Землях. А из своей палатки, едва держась на ногах и прикрывая рукой глаза от лучей утреннего света, появился Дарион. "Дарион!" - с криком, исполненным боли и облегчения, Могрейн бросился к сыну.

"Было темно и страшно", - говорил Дарион, оказавшись в крепких объятиях отца. - "Я думал, что не выберусь, но я устремился к Свету, отец. Он вел меня". "Все позади", - шептал Могрейн. - "Теперь тебе ничто не угрожает. Я люблю тебя, сынок. Всей душою, люблю, любил, и буду любить".

А во взгляде Рено, наблюдавшего за ними, плескалась неприкрытая горечь.

Несколько дней спустя рыцари вновь собрались в Хартглене на военный совет, дабы решить на нем дальнейшую судьбу своего ордена. "Говорю вам, нас слишком мало", - настаивал лорд Максвелл Тиросус. - "Мы должны принять в свои ряды Ночных эльфов, дворфов и гномов - и только тогда сможем отвоевать наши города". "Нельзя допускать низшие расы в дела людей, Максвелл!" - возразил полководец Аббендис, славящийся своим неприятием нечеловеческих рас. "Согласен, им нельзя доверять!" - поддержал Исильен.

"Я считаю, что лорд Тиросус прав!" - заявил Дарион. - "Какое право мы имеем осуждать другие расы?" "Свет дал нам такое право!" - со злостью выкрикнул Рено. - "Теперь замолчи!" "Ты мне вообще не указ!" - огрызнулся Дарион.

"Хватит!" - прервал Могрейн перепалку сыновей. - "Если другие расы предложат нам помощь - мы согласимся. Но сейчас у нас хватает и других забот". "Как насчет города Рука Тира к северо-востоку?" - предложил Аббендис. - "Это город соборов и церквей, который до сих пор сдерживает натиск Плети. Его благочестивые жители могли бы стать нам хорошими союзниками!"

"Есть еще свободная от влияния Плети нежить, что заняла руины Столицы", - молвил Фэйрбэнкс. - "Ими правит мертвая эльфийка-следопыт, Сильванас Бегущая-с-Ветром". "Свободная или нет, она должна быть уничтожена!" - загомонили паладины.

"Значит так", - вновь завладел всеобщим вниманием Испепеляющий. - "Мы свяжемся с добрым людом Руки Тира, поднимем армию и сотрем с лица земли эту свободную нежить. Сейчас она нам не угроза, но мы не можем позволить ей стать таковой. Не тут, не перед нашим носом".

Той ночью пребывающий в обличье Датрохана натрезим вернулся в свою комнату в ярости. Немного успокоившись, он достал нож и подошел к ведру с водою. Полоснув себе по запястью, он пролил кровь в воду. И она потемнела, явив лик иного...

"Александрос собирается напасть на Отрекшихся!" - доложил Балназзар собеседнику. Откуда-то издали прозвучал зловещий и коварный демонический голос иного Повелителя Ужаса: "Верховному лорду нельзя позволить мешать нашим замыслам".

"Но он сильный человек с непоколебимой верой!" - молвил Балназзар. "А его близкие?" - полюбопытствовал демон. "Младший сын такой же, как и он сам", - отвечал Балназзар. - "Но у старшего есть и темная сторона души".

Лик натрезима, что отражался в воде, исказила злорадная ухмылка: "Отлично. Используй его в наших планах. Устрани Александроса, не раскрывая карты. Леди Сильванас думает, что подчинила меня, и покамест ей должно казаться именно так. Но теперь, ей придется усвоить, что Вариматрас не будет ничьей пешкой".

"Легион поглотит все, дорогой брат", - обнадежил сородича Балназзар. - "И последний гамбит начнется со смерти лорда Александроса Могрейна".

"Скоро", - сурово молвил командующий Датрохан, обращаясь к обессиленному юноше. - "Скоро лихорадка спадет, и тогда ты сделаешь свой выбор". "Но... то, что ты просишь - это..." - тот тщетно пытался собраться с мыслями, осмыслить предложение - манящее и ужасающее одновременно. "Необходимость", - твердо произнес Датрохан, вперив испытывающий взор в Рено Могрейна. - "Ты - прирожденный лидер, Рено".

Со дня, когда отряд Серебряной Длани пробрался в Стратолм и чудесным образом выжил, прошло всего несколько дней. Дарион пришел в себя и, силою Света и любовью отца, почти оправился от ран. В отличие от Рено. Старшего сына Испепеляющего подкосила невесть откуда взявшаяся лихорадка. И пока Александрос Могрейн отсутствовал, оправившись на разведку в тыл врага, его сын остался в Хартглене на попечении лорда-командующего Датрохана. Старый вояка на удивление тщательно заботился о юнце и частенько наведывался к нему, чтобы помочь поскорее оправится и развлечь непринужденной беседой. Но беседы их в последнее время обрели совсем другой, не будничный, характер.

"Такой человек, как ты, должен быть при власти, при силе. Я говорил Александросу об этом..." - со вздохом Сайдан поднес к иссохшим устам юного Могрейна чашу с водою. - "А тот лишь ответил, что ты будешь верным воином, и все тут. Солдатом, Рено. Исполнителем приказов. Вот, кем он видит тебя". "Я все время пытался выслужиться перед отцом, но все равно остался в тени", - в голосе Рено слышалась неприкрытая обида. - "Он замечает лишь Дариона. Он толкает свои бессмысленные речи и все время уходит на какие-то глупые задания". "Это так", - спокойно кивнул Датрохан, накладывая влажную тряпицу на горячий лоб юного Могрейна. - "Даже сейчас, в Столице... или точнее на ее останках".

Солнце, озарив последними лучами желчно-желтоватое небо, клонилось к закату над сумрачными лесами Тирисфальских Просторов. Когда-то живописный и уютный край уже три года как был изуродован до неузнаваемости. Чума, Плеть, нескончаемые войны - они принесли в благодатный край разруху и тлен.

Среди этих мертвых полей величественно и жутко одновременно распростерлись бренные останки города, некогда уступавшего в красоте лишь Штормвинду. От Столицы Лордерона ныне остались лишь заброшенные руины.

Но город не был полностью покинут. Сначала его заняла Плеть, и в тронном зале восседал вернувшийся с полей брани Третьей Войны самопровозглашенный король Артас Менетил. Долго в граде почившего отца он не задержался, и вскоре помчался на выручку своему повелителю, Нер'Зулу, чтобы сменить трон Лордерона на более зловещий Ледяной Трон. Столицу же занял лорд Балназзар, предводитель натрезимов, которые исполняли на руинах королевства волю Пылающего Легиона. Но, после гражданской войны в Чумных Землях, город перешел к свободной от чужой злой воли нежити, возглавляемой леди Сильваной Ветрокрылой. Балназзара же долгое время считали павшим...

Из-за холма за городом наблюдали четыре живых человека. Воины, в тяжелых доспехах и вооруженные до зубов, осторожно глядящие на руины, они были явно чужими в краю смерти. С удивлением и опаской они наблюдали, как толпы мертвецов привозили в ворота, охраняемые ужасными великанами, телеги с каменными блоками и другими материалами, явно для строительства.

"Эта "свободная нежить" трудится уже несколько недель", - прозвучал сильный женский голос, несомненно принадлежавший воинственной леди Аббендис. - "Но для чего?" "Они называют себя Отрекшимися, Бриджит", - спокойно ответил Могрейн. - "И мне кажется, они хотят сделать старую Столицу Лордерона своей собственной". "Да все равно, как они себя зовут!" - вспылила девушка - "Мы нападем на эту червивое отродье до того, как оно укрепится здесь!"

"Стратолм ничему не научил тебя?" - все так же спокойно упрекнул ее командующий. - "А тут уже не те безвольные пустышки. Теперь враг собран, сплочен и умен. Да, нам придется иметь с ними дело, но для этого нужно куда больше сил. И если твой отец прав насчет Руки Тира, то из этого града к нам примкнет много благоверных новобранцев. Собрав войско, мы сотрем их с лица земли - но не раньше того". "А что нам делать до того?" - ехидно поинтересовалась Аббендис, спускаясь с кручи, на которую они забрались, чтобы следить за вратами Столицы. - "Веточки считать?" "Мы займем защитную позицию", - ничуть не смутился Могрейн. - "На передовом оплоте". "И где же этот оплот?" - с недоверчивой улыбкой спросила девушка.

Вскоре отряд оставил за собой еще несколько миль, двигаясь на северо-запад. Пройдя по крутым холмам на окраине Тирисфальских Просторов, почти у берега моря, лицезрели они огромный пустующий храм. Высокие стены, холодные и мрачные сами по себе, в вечных сумерках земель нежити выглядели более, чем зловеще. Но отряд Испепеляющего видел в нем в первую очередь надежный приют.

"Монастырь был не только местом просвещения, но и тайным, священным местом служения Свету", - рассказывал им Фэйрбэнкс на подходе к храму. - "Я провел много месяцев в его клуатрах, изучая тамошние библиотеки и вознося молитвы у алтарей. Вскоре вы сами его увидите..." "Мне кажется, или я чую запах жареного мяса?" - прервала его Аббендис.

"Вот мы и добрались", - объявил Могрейн, когда отряд достиг наконец стен монастыря. - "И да, тут действительно пахнет едою. Отправьте людей на поиски признаков Плети. Скажите им, чтобы вели поиски тщательно: здание немалое. О любой находке доложить немедленно".

Отдав приказы воинам, четверо лидеров отряда - Могрейн, Аббендис, Фэйрбэнкс и Тиросус - присоединились к исполнению поставленной задачи и сами стали осматривать величественные залы монастыря. Ступив в один из просторных чертогов храма, они обнаружили котелок с мясом, спокойно варящимся на костре.

"Похоже, мы тут не одни", - сделал вполне логичный вывод Фэйрбэнкс. "Ты думаешь?" - с насмешкой молвила Аббенис. - "Кто-то решил устроить тут себе жилье. И это либо член ордена, либо... ТРОЛЛЬ!"

"Он прятался в клуатре, сир", - доложили воины, тащившие под руки большое и щуплое существо, с огромными клыками, красными волосами и фиолетовой кожей - тролля джунглей. Услышав эту весть, Аббенис, с диким запалом обнажив клинок, кинулась на ошарашенного пленника. "Ты заплатишь за осквернение святыни, богохульник!" - выкрикнула она, готовясь сразись беспомощное создание.

"Стой! Я не понимать!" - пытался объяснить тролль, но Аббендис, с бездумным фанатизмом в глазах, уже воздела меч над головой тролля. В последнее мгновение Тиросус перехватил ее руку. "Мы должны его выслушать, он имеет на то право", - прорычал он. "Отпусти меня, Тиросус, либо лишишься последнего глаза!" - прошипела Аббендис. "Довольно, вы, оба!" - властно приказал Могрейн. - "Пусть тролль говорит!"

Тролль облегченно вздохнул и с благодарностью посмотрел на Испепеляющего.

"Много пасиба, лорд", - сказал он на ломаном Общем. - "Я - Забра Хекс. Я прити сюда много месяц назад, просто искать убежище. Но птом я начать читать книги в библиотеке. Я стал изучить пути к Свет. Я молится, молится от все сердце. Я звал Свет, и знаешь че случится? Свет ответить мне, братья и сестрички! Он открыть мне глаза и послать на другой путь!"

"Предупреждаю, что силою Света я могу определить, правду ли ты говоришь", - сурово молвил Могрейн. "Правда, лорд, клянусь!" - побожился тролль.

Могрейн возложил руку на чело тролля и спустя мгновение изрек: "Он говорит правду. Свет озарил его. Его жизнь... спасена". "Озарил, не озарил", - Аббендис презрительно сплюнула. - "Его роду не место среди нас!" "Я не хотеть проблемы, я хотеть жить правильно!" - вскрикнул тролль, и затем тихо добавил, обращаясь к Могрейну. - "Пасиба что спас жизнь, лорд. Я никогда не забуду..."

Со времени приснопамятного рейда в Стратолм Дарион Могрейн заметно возмужал. Не только время сделало свое дело - та тихая сила, что передалась от матери, закалилась болью и укрепилась мудростью. Высокий и статный, но все еще юнец, теперь он стал не просто сыном Испепеляющего, но и братом всем членам Серебряной Длани, и теперь стремился к новым подвигам, новым высотам.

"Лорд Датрохан!" - Дарион едва отыскал старого командира в коридорах Хартглена, и как всегда - на пути к покоям, отведенным Рено. - "Я и другие готовы выступить к Руке Тира". "Рено пока еще поправляется", - молвил Сайдан. - "Но у него не хватит сил на путешествие. Я тоже неважно чувствую, посему останусь тут".

"Что ж", - Дарион бросил на лорда-командующего чуть растерянный взгляд. - "Тогда пойду с ним попрощаюсь". Уже повернувшись, чтобы уйти, он почувствовал на плече твердую руку Сайдана. "Стой, брат Дарион", - тихо молвил Датрохан. - "Рено спит. К тому же, я боюсь, что, находясь близко к нему, ты подцепишь эту хворь". "Да...? Тогда передайте ему, пусть выздоравливает. И вы тоже, лорд-командующий", - искренне пожелал Дарион, особо подчеркнув последнюю фразу. "Спасибо. Да придаст Свет скорости тебе и остальным", - отвечал Датрохан.

...Убедившись, что Дарион удалился на достаточное расстояние, Датрохан ступил в один из покоев, тщательно закрыв за собою дверь. "Пришло время сделать выбор", - сухо произнес он.

Рено сидел на кровати и дрожал, но не от лихорадки. Все речи Датрохана перемешались теперь в его голове, и, ужасаясь того, что ему предлагалось, в ответ он смог только невнятно пролепетать что-то о плохом самочувствии. "Выпей-ка чаю", - посоветовал Датрохан уже куда мягче, и подступил к окну комнаты, повернувшись к парню спиной. - "Я связался с нашими врагами. И мы смогли достичь согласия, заключить взаимовыгодную сделку. Но если замешкаемся - момент будут упущен. И если ты хочешь принять свое будущее, доказать свою пригодность, доказать неправоту отца своего и остальных, - действовать нужно сейчас..."

Александрос Могрейн наряду с Фэйрбэнксом подошли к восточной границе Тирисфаля. Оставив Бриджит Аббендис в Монастыре, они направлялись в Хартглен, чтобы встретится с остальными членами ордена, сообщить о недавних открытиях и выработать стратегию дальнейших действий.

"От этого холодного ветра ноют кости", - как всегда, жаловался Фэйрбэнкс. - "Вот если бы мы ехали не на пустой желудок..." "Фэйрбэнкс, клянусь, если б я дал тебе мешок с золотом, ты бы ныл из-за того, что он тяжелый", - добродушно рассмеялся Александрос. "Знаете, лорд, рад был бы когда-нибудь проверить эту теорию", - ухмыльнулся в ответ Фэйрбэнкс.

Внезапно они разглядели всадника, несущегося прямо к ним во весь опор - Рено! "Отец!!! Фэйрбэнкс!!!" - истошно кричал он. - "Дарион! Он попал в плен!" Пришпорив коня перед старшими паладинами, Рено продолжил: "Его держат в Стратолме! Полководец Аббендис повел туда войско, но сражение обратилось против них!"

"Что с Дарионом?" - с отчаянием в голосе вопросил Александрос. - "Он жив?" "Думаю, за него хотят получить выкуп", - предположил Рено. Могрейн пришпорил коня, бросил сыну на прощание: "Следуй северной дорогой к старому Монастырю. Передай Аббендис и остальным немедленно отправляться в Стратолм! Фэйрбэнкс, едем, быстро!"

Спустя несколько мгновений от двоих всадников осталась видна лишь пыль на дороге. "Ты готов бежать за Дарионом хоть на край света!" - яростно прошипел Рено, злобным взглядом смотря им вдогонку. - "Скажи, отец, ты сделал бы это ради меня?!"

Всадники мчались во весь опор, и вскоре пересекли полуразрушенный мост через реку Тондрорил, достигнув Восточных Чумных Земель. А затем свернули на север, не сбавляя ходу; кони их едва не падали от изнеможения. Пока не встали пред стенами Стратолма, и лишь звенящая пустота окружала их.

"Вот и он", - изрек Испепеляющий, взирая на вечнопылающий город. - "А где же остальные? Мы опоздали? Ох, лишь бы мы не опоздали..." "Смотри!" - вскрикнул Фэйрбэнкс. - "Врата!"

И вправду, из врат Стратолма хлынули орды нежити. И не только из врат - со всех сторон, изо всех лазеек, где можно было спрятаться и притаиться. "Мы окружены!" - в ужасе выкрикнул Фэйрбэнкс, затравленно озираясь по сторонам. "И сзади тоже. Похоже, нас поджидали" - нахмурился Могрейн. "Что?" - воскликнул священник. - "Нас предали! Но кто?" "Нет времени гадать, старый друг", - воскликнул Могрейн. - "Нужно сражаться! Или пасть в бою!"

И началась великая сеча. Сотни, нет - тысячи врагов бросились разом на Испепеляющего и его ближайшего советника. Но праведный гнев овладел лордом Могрейном. И каждый, кто подступал слишком близко, мгновенно был сражен клинком - олицетворением мощи Света, и вскоре под ногами у героев возникло море из праха упокоенных мертвецов. Но силы Короля Мертвых отнюдь не таяли.

"Нужно пробиться на нагорье!" - крикнул Могрейн, указывая на зиггурат, возведенный у поля брани. "Их слишком много!" - в отчаянии возопил Фэйрбэнкс, магией Света поражая слишком уж ретивых мертвяков, и Могрейн согласно кивнул в ответ: "Держись, Фэйрбэнкс. Не теряй веры!"

К слову, хотя Фэйрбэнкса многие считали трусом или неженкой, несмотря на годы, в той сече он показал себя более, чем достойно. Не имея ни клинка, ни ярости, ни мужества Могрейна, он силою и словом Благого Света оказывал поддержку своему верному другу, и в тот день от его молитв пало немало воинов Плети.

Но легион мертвых был слишком велик для двух героев, и вскоре потоки нежити разделили их. И Могрейн, желая спаси захлестнутого волною нежити Фэйрбэнкса, Дариона, и просто избавится от всех и каждого из темного войска, продолжил свой бой на стене зиггурата. "Будьте вы прокляты, твари!" - кричал он, люто играя мечем. - "Скажите своему господину, что один легион из его рати не сможет сломить меня! Я истреблю вас всех! И затем сражу еще легион!"

Вновь и вновь поднимал и опускал он клинок, и Испепеляющий косил ряды нежити, как жито косою, пока там, где стояла несметная рать, не осталась лишь горстка. И когда перед Александросом замерцал лучик надежды, невиданных размеров исполин, род которых, созданных из людских тел, прозвали "мерзостью", схватил его. Могрейн на миг опешил - и Испепеляющий выпал из его рук. Понимая, что ничего иного уже не может содеять, он всей душою и верой воззвал к Свету за помощью. И Свет ответил. Молния грянула с вечно темных, но безоблачных небес, и чудище обратилось в горсть пепла.

Лишенный сил, Могрейн упал на колени. Но ничто ему уже не угрожало. Вся нежить полегла, упокоилась, обратилась в пепел, и вся мощь Короля Мертвых не смогла его сломить. Все кончено...

И в тот же миг жгучая боль пронзила его сердце. С изумлением взглянул он на свою грудь, пронзил которую пресветлый клинок Испепеляющий. "Кто?" - пораженно прошептал герой. Из последних сил поднявшись на ноги, он оглянулся... и увидел своего старшего сына, лицо которого искажала гримаса отчаяния и горечи.

"Рено..." - прохрипел Александрос Могрейн. - "Рено! Как я ошибся в тебе, мальчик! Ты совсем... не похож... на меня..." И с этими словами, испустив последний вздох, великий Испепеляющий пал.

Рено же стоял, тихо плача, пока ярость и обида на отца, навеянные лживыми речами коварного натрезима Балназзара, скрывающегося под личиной Датрохана, не воспылали в его сердце, и последние нотки раскаяния покинули его. "Я не хочу быть таким, как ты!" - в сердцах воскликнул Рено. - "Я стану большим! Я стану тем, кем ты никогда не хотел меня видеть!"

И, оставив клинок в груди отца, он оседлал коня и устремился прочь. Так пал один из достойнейших сынов людского рода - лорд Александрос Могрейн. И немногим удалось превзойти его в доблести и вере.

А в местечке Рука Тира, что стоит на дальнем востоке Чумных Земель, посланники Серебряной Длани провели переговоры с местным главой, благочестивым мужем Вальдельмаром. "Вас будто Свет послал сюда, полководец!" - говорил Вальдельмар. - "Нежить нападает на город почти каждый день, и каждый раз ее приходит все больше!" "Мы все братья во Свете, лорд Вальдельмар", - отвечал полководец Аббендис. - "И впредь, начиная с сего дня, добрый люд Руки Тира может считать рыцарей Серебряной Длани своими верными союзниками".

Внезапно в переговоры вмешался вестник, бегом ворвавшийся в чертог. "Полководец!" - воскликнул он, пытаясь отдышаться. - "Все послы срочно созваны назад в Хартглен!" "Что?!" - опешил Аббендис. - "Зачем?!" "Лорд Могрейн пал!" - выпалил посланец. - "Он был убит вместе с Фэйрбэнксом на пути из Тирисфаля в Хартглен!"

"Спаси нас Свет!" - выдохнул Аббендис в ужасе. - "Если это правда, то, Дарион, я..." Он оглянулся, но там, где мгновение назад стоял Дарион Могрейн, не было никого. Зато из коридора доносились громкие шаги, перешедшие в бег.

"Александрос Могрейн должен быть отмщен!" - слово на совете лидеров Серебряной Длани, проводящемуся в замке Марденхолд, что в Хартглене, держал лорд-командующий Датрохан. "Никто не спорит с этим, но сейчас у нас недостаточно сил, чтобы бросить открытый вызов Плети!"

"Еще одна причина привлечь на нашу сторону другие расы", - вновь предложил лорд Максвелл Тиросус. "Бред", - отмахнулся полководец Аббендис. "Да ну?" - сурово посмотрен на него Максвелл. - "Плеть - угроза всему живому, а не только человечеству!" "Ты бредишь, Тиросус!" - вспылила Бриджит Аббендис, дочь полководца. - "Чистота Ордена не будет осквернена нечистыми инородцами!"

Вдруг из коридора донесся дикий рев, и в зал, едва удерживаемый облаченными в алые доспехи стражниками, ворвался никто иной, как Фэйрбэнкс. "ТЫ!!!!!" - закричал он, указывая на Рено Могрейна. - "Ты убил Александроса! Я видел все своими глазами! Ты вонзил ему Испепеляющий в грудь!"

"Фэйрбэнкс!" - едва веря своим глазам, произнес Рено, ощущая молчаливую поддержку со стороны лорда-командующего. - "Я рад, что ты жив, но, похоже, раны помутили твой разум". Но Фэйрбэнкса подобное лицемерие лишь разозлило пуще прежнего: "Я видел все, предательская сволочь!"

"Парень все это время болел и был под моей опекой", - оборвал его Датрохан. - "А вот как ты смог выжить - это вопрос. Судя по всему, ты поражен чумою. Рыцари, несомненно, его нужно изолировать". "Ты не закроешь мне рот, командующий!" - надрывался Фэйрбэнкс, вырываясь из рук стражи. - "Если он был под твоей опекой - значит, щенок действовал не один! Отпустите меня, я не болен! Я не болен!!!"

Фэйрбэнкс был выведен из зала; ненадолго воцарилось гнетущее молчание, прервал которое лорд Тиросус, сверливший Датрохана единственным здоровым глазом. "Говоришь, Могрейна одолела целая рать нежити?" - обличительно осведомился Максвелл. - "Но по дороге из Монастыря мы не видели ни одного тела мертвяка Плети". "Они обернулись в прах и развеялись по ветру", - устало объяснил Датрохан. - "И я полагаю, тут нечего больше разъяснять. Твои речи и так идут на грани измены. Пора бы тебе определится: ты с нами или нет?"

"Был бы Александрос здесь, он воззвал бы к гласу разума", - процедил Тиросус, по очереди оглядев собравшихся. - "Но, боюсь, здравый смысл покинул многих из вас, уступив место слепому фанатизму. И мы покидаем этот орден. То, чем он стал. Кто разделяет наши взгляды - может уйти за нами в любой момент. А тем, кто останется, скажу: если вы не отыщете заново для себя истинное учение Света, будете прокляты им..." И с этим мрачным предвещанием статный муж в черных доспехах покинул соборный зал Марденхолда.

Жгучая боль пронзила тело Александроса Могрейна, и в муках он склонился над могилой дорогой жены, куда приходил в самые тяжкие моменты жизни. "Елена, ты нужна мне!" - отчаянно шептал он. - "Мои мысли, мои чувства... они будто растворяются! Я теряю себя! Будто моя душа раскалывается надвое!"

"Кого ты любишь?" - спросил его жестокий, холодный голос. "Я люблю тебя, Елена!" - в сердцах выкрикнул Могрейн. - "И всегда любил!" Вдруг что-то схватило за запястье. Опираясь на изумленного человека, из могилы вылез истлевший от времени скелет, некогда бывший бренным телом Елены Могрейн.

"Я никогда не любила тебя", - прошамкала тварь в лицо пораженному супругу. - "Любовь - просто детская мечта! Запомни: ненависть и отчаяние - вот правда этой жизни. А все, что я чувствую к тебе - это ненависть..." "Нет..." - еле слышно шептал Александрос. "... к тебе, и к твоему проклятому Дариону, который забрал у меня жизнь!" - закончила свой монолог неупокоенная.

И вот он уже бежит к ручью возле их особняка, отчаянно прижав к сердцу маленькое тельце новорожденного Дариона. Что с ним? Почему он не кричит? Только бы он жил... С дрожью в руках Александрос окунул сына в прозрачный ручей, надеясь, что вернет его к жизни. "Дыши, сынок..." - бормотал Могрейн. - "Дыши во имя Света..."

И... о, чудо! Малыш закричал! Он жив! Этот крик... прекраснейший изо всех мелодий мира! Счастливый отец взял младенца на руки и с любовью воззрился на своего Дариона. "Кого ты любишь?" - вновь прозвучал холодный шепот. "Тебя... тебя, Дарион", - ласково ответил Александрос. В тот же миг из ручья высунулись сгнившие руки и мертвой хваткой вцепились в дитя. "Нет!" - отчаянно закричал Могрейн. - "Вы не заберете его! Только не моего сына!"

Видение исчезло, сменяясь иным. С отчаянием Александрос Могрейн смотрел на стены пылающего Стратолма. Грудь его пронзала боль... Испепеляющий... он торчал из его груди, обжигая сердце.

"Кого ты любишь?!" - вновь эти слова, произнесенные на этот раз иным. "Я... любил тебя, Рено", - отвечал Могрейн, оглянувшись, чтобы увидеть старшего сына. И лицо, и взгляд Рено пылали гневом. "Я ненавижу тебя!" - кричал он. - "Ненавижу! И если бы я мог убить тебя во второй раз - убил бы!". "Нет", - ошарашено повторял Могрейн, чувствуя, как самые дорогие воспоминания, бережно хранимые в душе, покидают ее, оборачиваясь ложью, иллюзиями. - "Нет, нет... Нет!"

Боль пронзила Могрейна, холодная и жгучая. Едва открыв глаза, он увидел перед собою мертвяка в чародейской робе, глаза которого пылали невыносимым холодом - то был могущественнейший лич из когда-либо им виданных. "Дальше сопротивляться - бессмысленно", - изрек он шелестящим шепотом. - "Твоя воля уже не принадлежит тебе. Ты и так держался дольше, чем кто-либо до тебя. Теперь скажи мне, Александрос Могрейн: кого ты любишь?"

"Никого", - бесчувственным голосом отвечал Могрейн. "А кто любит тебя?" - продолжал допрос лич. "Никто". "Хорошо", - подытожил мертвяк. - "Теперь ты готов перейти на следующую ступень. Добро пожаловать в Наксрамас. Я - молот, что выкует тебя, рыцарь смерти. Я - Кел'Тузад".

Рено Могрейн, облаченный в алые с белым доспехи, без капли волнения смотрел в окно Монастыря, ставшего оплотом нового ордена Алых Крестоносцев. Услышав за спиною шаги, он сразу понял, что это Датрохан -лорд-командующий решил снова успокоить совесть отцеубийцы.

"Исильен готов?" - резко спросил Рено. "Почти", - ответил ему Датрохан, и сменил тему на ту, ради которой и пожаловал. - "Ты же знаешь, ты сделал как лучше. Ты хорошо послужил ордену. Я горжусь тобой". "Господа, все готово", - позвал их сам Исильен, закончив приготовления и надев церемониальную робу. И Рено Могрейн ступил к алтарю часовни Монастыря, чтобы пройти свой обряд посвящения.

Едва сохраняя сознание, Александрос лежал, прикованный к каменной плите цепями в одном из обширных залов Наксрамаса. Его кожа уже успела изрядно побледнеть и обрести зеленоватый оттенок. А на груди, будто иной боли ему было мало, зияла узкая дыра - горькое напоминание о том, как его собственный сын пронзил сердце Испепеляющим - мечом, который был чуть ли не продолжением самого Могрейна.

Он пролежал так несколько минут, а может и дней, в гробовом молчании. Его прервала компания мертвецов, также находящаяся в этом зале - дворф и два человека. Судя по всему, тоже бывшие паладины.

"Дык ты тут новое мясо?" - спросил дворф. "Я знаю тебя..." - ответил Могрейн, смутно пытаясь пробудить угасающие воспоминания. - "Ты - Коразз, один из отряда Утера!" "Уже нет, парень" - скривился тан Коразз.

"Для тебя еще не все потеряно, Александрос", - изрек иной мертвяк, некогда статный мужчина. "Заткнись, Зельек", - оборвал его Коразз. "Тихо!" - прервал все разговоры леденящий шепот Кел'Тузада, ступившего в залу. - "Неважно, что двигало вами до смерти. Теперь вы служите кромешной тьме".

Он подошел - если можно звать ходьбою легкое парение над землей - к Могрейну, и обратился лично к нему. "Все то, во что ты верил, теперь кануло во тьму. Теперь ты - сосуд разрушения, вестник апокалипсиса. И чтобы завершить сделку, тебе нужно просто принять назад свой меч". Он вознес над Могрейном Испепеляющий. Но не то оружие Света, которым он был прежде. Теперь, чарами Кел'Тузада, великий клинок обратился во Тьму, и исходил из него дух ненависти и смерти. Собирая в кулак последние крупицы воли, Александрос не смел коснуться проклятого оружия...

Возле алтаря часовни Тирисфальского Монастыря, в присутствии всех членов ордена происходила церемония воздаяния новых полномочий Рено Могрейну. Церемонию проводил один из лидеров ордена, Великий Инквизитор Исильен, некогда обративший сферу Тьмы в кристалл Света, сердце Испепеляющего.

"Во Свете мы собрались тут, чтобы причастить к нам нашего брата", - зычно провозгласил Исильен, возвышаясь над смиренно преклонившим колени у алтаря Рено. - "Милостью его, он будет возрожден. Могуществом его, он будет просвещать народ. Черпая силы его, он будет бороться с тенью. Лорд-командующий Датрохан", - он обратился к Сайдану, замершему чуть поодаль. - "Если вы считаете Рено Могрейна достойным - благословите его".

Возложив длань на Рено, Датрохан произнес: "Милостью Света, пусть твои братья исцелятся. Силою света, пусть враги твои обратятся в прах".

"Встань же, Рено Могрейн, и будь признан равным среди нас", - торжественно изрек Исильен, и юноша покорно поднялся с колен. - "Здесь, в Тирисфале, этот Монастырь станет нашей святыней и крепостью. Ты клянешься защищать честь и законы нашего нового ордена, и очищать мир от скверны, где бы она ни была?" "Клянусь", - тихо произнес молодой Могрейн. "Тогда поприветствуем Рено Могрейна, первого командующего, принявшего ранг в ордене Алых Крестоносцев!" И под всеобщие приветствия и ликующие возгласы душа Рено Могрейна сгинула в сетях порока и скверны, плетущихся внутри новосотворенного фанатичного ордена.

И в тот же миг, в Наксрамасе остатки воли покинули Могрейна, и он, разорвав цепи, которыми был прикован к плите, взял в руки Испепеляющий и принял в свою душу скверну, обратившую клинок служению Тьме.

Так, силы человека и клинка, нареченных одним именем, соединились вновь, но теперь во Тьме. Так, человек и клинок, бывшие величайшими врагами Плети, теперь стали ужаснейшим ее орудием. Так, Александрос Могрейн стал новым, величайшим воителем Короля Мертвых.

"Прокляни вас Свет, я хочу всего лишь побыть один!"

Дарион Могрейн одним взмахом клинка срубил голову скелету. Уже в который раз его покой нарушали эти вездесущие мертвецы. За дни, прошедшие с тех пор, как он узнал о смерти отца, Дарион прошел столь долгий путь, от Руки Тира до Тирисфальских Просторов - и каждый раз, останавливаясь на привал, вынужден был защищатся от вездесущих мертвяков Плети. Теперь, устав от сражений, он не выдержал и сорвался. И стал кричать в пустое туманное небо о том, что наболело в его душе, и что он хотел осмыслить - но ему никак не удавалось. "Всю жизнь я служил Свету, потому что верил в его высшую цель. Скажи: что за высшая цель стояла за смертью моего отца?".

"А что как отца не умереть?" - прозвучало за его спиной. "Кто здесь?" - оглянулся Дарион. "Забра", - представился тролль джунглей, вышедший из кустов позади Дариона. - "Я верю, что дух твоих отца не упокоен. А ты похож на его", - добавил он, уставившись Дариону прямо в лицо. "Откуда ты знаешь... знал моего отца?!" - растеряно вопросил младший Могрейн. "Он спас меня жизнь не так давно", - ответил Забра на ломаном Общем. - "И даже теперь я чувствую связь через Свет с ним не пропала, а... затмилась".

Он повернулся и указал на руины Брилля. "Я видел это место во сне", - поведал он. - "И не знать, зачем Свет направил меня сюда. Теперь знать". "И ты веришь в то, что мой отец жив?" - взволнованно спросил Дарион. - "Как?! Где?!" "Я видел и другое место", - продолжил Забра. - "Темный крепость летал над горящий город". "Стратолм!" - пораженно воскликнул юноша. - "Я пойду туда и освобожу отца". "Если ты хочешь уйти тем путем, лучше идти не один", - глубокомысленно заметил тролль.

"Я нашла его!" - крикнул кто-то грубым гортанным голосом позади них. Оглянувшись, Дарион заметил орчиху. Она стояла в легких темных доспехах, а на груди ее виднелась черная накидка с гербом - восходящее серебряное солнце с золотистыми лучами. "Что ты делаешь тут один, человек?" - спросила она.

"Я не..." - начал он, указывая на то место, где стоял Забра, но его там не было. "Кто вы?" - спросил он орчиху, и других, появившихся позади нее - пестрая компания из различных рас, но с одинаковой накидкой поверх доспехов. "Я - Грунн'хольд", - представилась орчиха.

Рядом с ней встал статный мужчина в темных доспехах, с повязкой на глазу - никто иной, как лорд Максвелл Тиросус. "Мы покинули орден", - объяснил он Дариону. - "И создали новую организацию, привечающую в своих рядах все расы. И я хотел бы предложить тебе примкнуть к нам". "Он говорил, чтобы я не ходил туда один..." - прошептал Дарион, вспоминая недавние слова странного тролля.

"Что?" - удивленно переспросил Тиросус. Могрейн кивнул: "Я согласен". "Прекрасно!" - улыбнулся лорд Тиросус. - "Тогда имею честь приветствовать тебя, Дариона Могрейна, сына Александроса Могрейна Испепеляющего, в рядах ордена Серебряной Зари!"

Холодный ветер, в честь которого и был назван этот лагерь Серебряной Зари в узком перевале на пороге Альтеракских гор и у самого края Восточных Чумных Земель, пробирал до костей. Хотя защитники Света никогда не жаловались на это. Герои всех рас, которых собрал под своим командованием Максвелл Тиросус, поклялись защищать мир от любого зла, и готовы были терпеть многое - особенно такую мелочь, как зыбкую погоду.

Орден Серебряной Зари по своим убеждениям, а, возможно, и по малой численности, из-за которой приходилось дорожить каждым бойцом, мнил себя братством, где интересы всех касаются каждого, а чувства каждого разделяются всеми. Таким образом, никто не мог не обратить внимания на душевные терзания Дариона Могрейна, их новоиспеченного брата. Но больше всего состояние Дариона волновало его попечителя и товарища, лорда Тиросуса. Подойдя к стоящему прямо посреди лагеря Холодного Ветра Могрейну, он решился начать давно откладываемый разговор.

"Тролля, с которым ты, Дарион, беседовал, зовут Заббра Хекс", - сообщил Максвелл. - "Мы нашли его однажды в старом Монастыре. Твой отец сказал, что он благословлен Светом, и спас его жизнь. И это, быть может, создало между ними связь. Так что, я полагаю, еще есть надежда на то, что Александрос жив..." "Тролль сказал лишь, что дух моего отца не исчез", - возразил Дарион. - "И я могу лишь надеяться, что это значит, что он жив. Он говорил что-то о крепости над Стратолмом". "Я слышал о ней", - кивнул лорд Тиросус. - "Крепость Плети, из которой правая рука Короля Мертвых, Кел'Тузад, правит войсками нежити в Чумных Землях".

"И, если я хочу узнать о судьбе своего отца, мой путь лежит туда", - мрачно заключил младший Могрейн - "И будь что будет".

"У тебя есть план?" - спросил Тиросус. "Если та крепость и впрямь такая грозная, то Серебряной Заре явно недостает воинов для полноценного штурма", - подметил с едва заметной мрачной улыбкой Дарион. - "Но наш маленький отряд вполне может незаметно пробраться внутрь". "Пусть будет так!" - воскликнул Тиросус. - "Я с гордостью буду сражаться с тобой плечом к плечу". "Нет", - отрицательно покачал головой Дарион. - "Ты - глава этого ордена. Ты не можешь вот так рисковать собою".

"Ммм, если уж что-то решил, то пойдешь до конца, да?" - улыбнулся паладин. - "Яблоко от яблони недалеко падает. Ну и ладно. Как только вернется офицер Чистосердечная, мы..." "Мы не знаем, когда это будет", - возразил Дарион. - "А я должен выступить как можно раньше! С каждым днем я все больше рискую опоздать! Я соберу с собою добровольцев, если ты позволишь".

"Тогда, если ты... когда ты освободишь отца", - Максвелл твердым взглядом посмотрел на юнца.- "Мы будем ждать тебя в Часовне Надежды Света". "В старой часовне на востоке?" - уточнил Дарион. "Именно", - кивнул Максвелл - "Но, прежде чем ты уйдешь искать добровольцев, ты должен знать кое-что... После нападения на твоего отца, когда Фэйрбэнкс появился в Хартглене, он обвинил Рено в том... в том, что это он убил Александроса".

"Бедный Фэйрбэнкс!" - с жалостью в голосе воскликнул Дарион. - "Он, наверное, бредил! Как бы низко сейчас ни пал орден, или как жалок ни стал Рено, это же несуразица!" "Да, ты прав, я уверен. Твой брат не способен на такое зверство..." - пробормотал Тиросус, больше для того, чтобы обнадежить парня, хотя душу его самого снедали сомнения. С каждым днем деяния, чинимые Алыми Крестоносцами, пресекали все мыслимые нормы морали...

Войдя в комнату и увидев на полу разбитый кувшин и лужу воды, а также виновато склонившегося над ним мальчугана, мать пришла в ярость. "Ты сделал очень, очень плохо, Рено!" - кричала она сыну. - "Очень, очень плохо!" "Но, мам!" - шмыгнув носом, возразил паренек. - "Это же только вода!"

"Нет, сынок", - сказала она, и голос ее холодным шепотом отразился в его истерзанном разуме. - "Это не вода". Мальчик посмотрел на руки и с ужасом увидел, что они испачканы в крови. "И то, что ты сделал - это очень, очень плохо", - эхом отдавался в ушах звенящий глас матери.

Мальчик отчаянно попытался смыть кровь, но ничего не получалось. Глазами, полными слез, он посмотрел на мать, и на миг встретился с ее пустым и хладнокровным взглядом, и услышал ее бездушный шепот. "Ты будешь наказан!"

Алый Командующий Рено Могрейн проснулся в холодном поту. В очередной раз ему приснился кошмар, который до сих пор не развеялся в прохладе утренней яви. С этим немедленно нужно что-то делать, иначе он попросту сойдет с ума.

Открыв дверь своей спальни, он кликнул стражника в алой форме, охраняющего его покои. "Ты!" - хрипло рявкнул Рено. - "Приготовь моего коня, немедленно!". С этими словами он захлопнул дверь и принялся дожидаться, пока стражник исполнит приказ.

"То, что я прошу, нелегко, и если вы откажетесь - я пойму. Но те, кто пойдет со мной, чтобы увидеть моего отца свободным - сделайте шаг вперед, и я буду признателен". Дарион закончил речь, и теперь неотрывно смотрел на воинов Серебряной Зари, замерших посреди лагеря Холодного Ветра и осмысливавших сказанное. Как он и боялся, особого энтузиазма его предложение не вызвало.

"Постой, человек", - из рядов собравшихся раздался грубый, гортанный женский голос. - "Ты хочешь, чтобы мы пробрались в какую-то крепость нежити, не зная, увидим ли еще раз свет дневной, чтобы спасти человека, который, судя по всему, вполне может быть мертв?"

"Да, Грунн'хольд", - кивнул Дарион орчихе, с которой познакомился еще в первый день своего пребывания в ордене. "Но... зачем?" - недоверчиво осведомилась та. "Он - мой отец", - отвечал Дарион, и паладины возбужденно зашушукались.

"Александрос Могрейн стал легендой, грозою Плети. Той самой Плети, что истребила моих братьев!" - Кровавый эльф, что также носил доспех Зари, в истовом пылу выступил вперед. - "И для меня будет честью лицезреть, как ярость Испепеляющего воспылает вновь! Меня зовут Ферелин Отверженный Кровью, и я встану рядом с тобою". Дарион благодарно улыбнулся эльфу: стало быть, начинание его не совсем безнадежно.

"А я буду Бранниган Громовая Кувалда, сын Сеамуса Громовой Кувалды из могучего клана Диких Молотов", - широкоплечий дворф встал рядом с Кровавым эльфом, опершись рукою на рукоять молота внушительных размеров. - "И я никогда не уклоняюсь от вызова". "Спасибо вам, Ферелин, Бранниган", - молвил Дарион; внимание его привлек иной доброволец.

Шаг вперед молча сделала мрачного вида фигура, лицо которой скрывалось под темным капюшоном. Он стал пред ними, опираясь на свой черный посох с синим камнем на набалдашнике. "Здравствуй, незнакомец. Кто ты?" - спросил Дарион. "Он ничего не говорит", - шепнул Максвелл юному Могрейну. - "Все, что нам удалось узнать - это его имя, Кастильян". "Рад встрече... Кастильян", - Дарион бросил удивленный взгляд на престранного чародея и обернулся к иным воинам Серебряной Зари. - "Кто-нибудь еще?".

Защитники Света мрачно стояли, не роняя ни слова, отводя глаза. "Тогда ладно. Мы выступаем немедленно", - подвел итог Дарион. Что ж, вчертвером у них есть шансы на успех... пусть и мизерные.

Четверо воинов направились к ожидавшим на окраине лагеря грифонам, как к Дариону подбежала Грунн'хольд. "Стой, человек!" - выкрикнула орчиха. - "Без меня вы, дурни, просто помрете. У орков тоже есть отцы. Более того, мы гордимся своею родословной".

И уже через несколько минут они отправились в полет на север, к Стратолму...

"Не страшно сидеть с орчихой за спиной, человек?" - осклабившись, поинтересовалась Грунн'хольд у Дариона в полете, уже над Чумным Лесом, за которым к небесам устремлялись языки призрачного пламени полыхающего Стратолма. "Вообще-то, нет", - улыбнулся Могрейн. - "Если со мной что-то случится - кто будет управлять грифоном?" "В точку!" - засмеялась орчиха.

Дарион оглянулся на женщину, заметил за спиною другого грифона, которого оседлал тот таинственный мужчина в капюшоне. "Ты знаешь что-нибудь об этом маге... Кастильяне, так ведь?" - спросил он. "Ничего", - громыхнула орчиха. - "Говорят, что он шпион Отрекшихся. Но ты не волнуйся, я прослежу за ним".

Стратолм полыхал. Уже несколько лет разрушенные дома города пылали, поддерживаемые черной магией, и никто так и не смог их потушить - никто и не пытался. Город загорелся еще в тот день, когда принц Артас Менетил решился "очистить" город от всех больных чумою Плети, просто убив их, еще живых и свободных от воли Нер'Зула. Город горел, когда пал Лордерон, когда на другом краю мира смертные расы сдерживали натиск карающего пламени Легиона, когда Артас стал Королем Мертвых. Город пылал, когда ступил в него Александрос Могрейн и его братство, чтобы отомстить поругавшей их земли нежити, и когда великий Испепеляющий пал под его стенами.

Город пылал и сейчас, когда юный Дарион Могрейн летел сюда, вместе со своими братьями по оружию, чтобы спасти отца. "Стратолм прямо перед нами", - обратилась к Дариону Грунн'хольд. - "А я не вижу твоей летающей крепости".

"У меня есть одна мыслишка", - задумчиво ответил Дарион, пристально всматриваясь вдаль. - "Стратолм - город вечных огней, а значит и эта завеса дыма никогда не пропадает. Возможно, ее используют, чтобы спрятать крепость от чужих глаз". "Весьма неплохо, человек", - улыбнулась орчиха. - "Ты умнее, чем кажется на первый взгляд. Вот только странно, я не вижу тут никакой охраны". Клубы черного дыма действительно скрывали зловещий некрополь, недвижно зависший в небесах - цель их путешествия, Наксрамас.

"Это потому, что только идиоты, подобные нам, могут стремиться сюда!" - громыхнул со спины пролетавшего рядом грифона дворф Бранниган. "Вполне может быть, Бранниган", - крикнул сидящий за его спиной Кровавый эльф. - "Но, быть может, это и потому, что внутрь не пробраться иначе, как с помощью магии". "А те вот черепа могут быть чем-то вроде сточных труб, Ферелин", - заметил Дарион, указал на огромные зловещие гравюры в форме людского черепа с открытым ртом на темных стенах некрополя. - "Нужно взглянуть поближе".

Там и вправду оказалась достаточно высокая и широкая сточная труба - единственный путь внутрь черной цитадели. Заглянув внутрь, Бранниган отпустил грифонов. "Теперь придется идти на своих двоих", - сказал дворф, провожая взглядом гордых животных. - "Надеюсь, Кастильян сможет потом перенести нас куда подальше".

"Интересно, как глубоко она ведет", - задумался Дарион, заглянув внутрь трубы в пасти скалящегося черепа. - "Я пойду первым, и..." "Нет, человек!" - резко возразила Грунн'хольд. - "Пусть первым идет Кастильян. Он будет освещать путь".

В словах орчихи был резон; молчаливый маг зажег белоснежный огонек на набалдашнике посоха и шагнул внутрь. Остальные неотступно следовали за ним. "Вэх", - дворф с отвращением скривился и прикусил язык после первого же шага по сточной трубе. - "Да тут такая вонища, что и грязный йети задохнулся бы".

"А вот и люк", - заметил Дарион несколько минут спустя. - "Над ним комната, там горит слабенький свет". "Тогда поднимаемся!" - воодушевленно молвил Ферелин - все лучше, чем топать по сточным трубам обители Плети.

Первым в палату над люком ступил маг. За ним полез Кровавый эльф. "Ты это слышал?" - обеспокоенно спросил Ферелин, лишь появившись из люка, и оглядел покой, весь затянутый какими-то толстыми жгутами, подобными паутине. - "Какой-то шорох в темных углах". Эльф выжидательно посмотрел на мага, но тот невозмутимо молчал, будто происходящее его совершенно не касалось. "Будто с маназмеем говорю", - тихонько пробормотал Ферелин.

Выбравшись наверх, Грунн'хольд наблюдала за тем, как дворф тщетно пытается подпрыгнуть до люка. "Давай помогу, коротышка", - с насмешкой сказала она, подав Браннигану руку - "А то ж не залезешь". "Ах, глубочайшее спасибо, как мужик мужику", - съязвил дворф, хватаясь за протянутую руку орчихи. "Ха!" - возмущенно вскрикнула Грунн'хольд, пока дворф корабкался наверх. - "Да тут больше от бабы, чем ты можешь..."